Алексеева Пустынь
Поездка в Алексееву Пустынь
Шел дождик. Я нежно обнималась с картофельной котлетой из Макдоналдса и ждала Марию Сергеевну, автобус и солнышко. Поскольку я приехала слишком рано, не было ни первого, ни второго. Третьего не было из-за дождика. После того, как я сбегала в Макдоналдс за второй котлетой, появилась Мария Сергеевна, посчитала народ и повела нас (под дождиком) к нашему колесному средству, которое оказалось желтеньким и симпатичным.
Поездка длилась часа два; по мере удаления от Москвы местность все хорошела, разлеглись холмы, на них выросли сосенки и березки с редкими вкраплениями елочек, дождик постепенно оставался позади, но иногда нагонял нас судорожным рывком. Стекла все время запотевали. Было очень уютно, особенно когда мне передали чашку горячего чая, пахнущего медом и, кажется, мятой… правда из-за некоторых особенностей дороги он иногда выпрыгивал из чашки. Ловить чашкой чай оказалось довольно забавно… с невольным уважением думалось о космонавтах и невесомости. Девушка, сидевшая впереди, лирично рассказывала о яблоке, которое взяла с собой для поддержания сил. Но было еще слишком утро, чтобы дело пошло дальше разговоров…
Вот, наконец, на пути попалось объявление «Внимание, частная собственность». Прибыли. Дождик остался в Москве. Мы выбрались из автобуса.
Здание школы оказалось деревянным, некрашеным, трехэтажным. Худенькая тихая женщина в платке и длинной юбке повела нас внутрь. На стенах висели таблички с умными, заумными, добрыми и непонятными цитатами. Горячее восхищение вызвала у меня библиотека! Небольшой читальный зал, стеллажи с книгами, лестница, ведущая наверх, наверху тоже книги и модель трехмачтового парусника. Сначала нам немного рассказали об Алексеевой пустыни, о том, как набиралась библиотека, о тематике и задачах… какие там книги! Помимо современных, в ярких обложках (я долго и с тоской смотрела на «Геральдику», лежавшую на одной из верхних полок… но случая в нее заглянуть не представилось…), там лежали, естественно, под стеклом, книги очень древние, рукописные. Одна из них была открыта на потрясающе красивой миниатюре, словно нарисованной акварелью — люди и огромная зеленая рыба. С зубами. Книги, написанные от руки на старославянском. Записка-объявление какого-то помещика, продающего деревню. Растение, цветущее нежными желтовато-розовыми цветами. Книги, книги, книги…
Потом нас повели в музей. По коридору, где в стеклянных шкафах лежали ракушки, стояли чучела животных, посверкивали образцы пород и почв. На шкафах стояло множество прялок, покрытых яркой росписью, часто встречалось изображение лошадей…
Коллекция впечатляла. Комната-музей Конюхова; комната с огромной коллекцией насекомых; комната с шарами, наполненными специальной жидкостью, в которой сохранялись чучела рыб… невозможно описать все это, да и какой смысл рассказывать то, что нужно видеть?
Обедать нас повели в другое здание. Когда мы вышли на улицу, оказалось, что дождик нас нагнал и теперь постукивает по крыше павильона, в котором летом живут местные павлины. В столовой стояли деревянные столы и лавки, на столах — кастрюли с борщом, винегретом и перловкой. Во время еды не положено разговаривать, так как читают вслух книгу — наставления некой женщине, к сожалению, я не знаю автора, а имя ее не запомнила.
После обеда была, на мой взгляд, самая интересная часть экскурсии — разговор с матушкой о том, чем, собственно занимаются люди в пустыни. Дети попадают туда самыми разными способами и по самым разным причинам. У некоторых — поведенческие отклонения, задержка в развитии. Как я поняла, обычно их приводят родители, которые либо хотят, чтобы их дети получили образование именно с христианским уклоном, либо просто отчаялись что-то сделать с чадом и хотят помощи. Часто родители (точнее это, в основном, разведенные матери) поселяются в общине. Как работают с детьми? Их включают в быт. В налаженный, спокойный, традиционно-христианский уклад общины. Подъем в 6–30, и до десяти вечера день четко расписан — служба, уроки, обед, тихий час, когда дети отдыхают в комнатах, уроки, служба… Сначала включение идет насильно, но потом ребенок принимает такую жизнь, вживается.
Сирот разделяют на «кельи» по 4–5 человек, которые живут в одной комнате, соединенной с каморкой их наставника. Наставник по мере сил заменяет им родителя, в идеале «келья» должна стать семьей. Община представляет собой довольно замкнутый мир, но детей регулярно вывозят на различные концерты, выставки, экскурсии. Поощряют их развиваться, изучать языки (среди них латынь и старославянский), заниматься исследовательской деятельностью. В общине остаются до восемнадцати лет, а в отдельных случаях опека длится до двадцати трех, пока воспитанник учится в ВУЗе.
Должна сказать, что у меня осталось сложное и неоднозначное впечатление от этой поездки. С одной стороны, в пустыни контакты детей с внешним миром строго ограничены, нет телевизоров, радио, сотовых. Тщательно отбираются художественные фильмы, музыка (например, запрещено слушать рок). С другой — мне вспомнился интернат: телевизоры, DVD-плееры, много свободного времени. Но никто не объясняет детям, что песни типа «ты целуй меня везде, восемнадцать мне уже» эталоном не являются.
Так что же лучше? Цензура, расписанный по минутам день, довольно жесткий устав, традиционно-классическое образование или довольно большая свобода, максимальные блага цивилизации, доступ к ним? Не знаю. Да и, должна признать, у меня мало данных: и в интернате, и в пустыни я была по одному разу, причем в интернате еще побываю, возможно, что мое первое о нем впечатление вовсе неверно и сильно изменится.
Но не думаю, что бы я смогла жить в пустыни.
Трубецкая Эно. ПК -1.1.